*человек рука-пакет*
Помнишь ли ты нашу первую встречу? Скорее всего, нет. А я вот никогда не забуду. Ты был еще подростком, но не долговязым и нескладным, как многие дети в твоем возрасте, нет. Тебя выделяли кошачья гибкость и грация и поистине королевское величие, так и скользящее в каждом слове, выражении лица, наклоне головы. И глаза – большие, таящие за насмешливым и циничным взглядом какую-то необъяснимую грусть.
Ты не любил балы и светские приемы, но встретились мы именно там. Ты любил музыку, и только это одно могло заставить тебя появляться в местах, полных людей, идти на встречи со мной. Ты был истинный Музыкант. Гениальный творец, чьим произведениям под силу и подарить надежду, и принести скорбь, и излечить измученное тело и душу, и убить.
Ты долго не хотел уходить с нами, не мог бросить любимого брата. Но, когда стигматы начали открываться, Мана сам принес тебя, обессиленного, исхудавшего, с глубокими черными кругами под глазами. Ты перерождался очень тяжело: метался в агонии, плакал, не узнавал никого, даже брата, ночи напролет сидевшего у твоей постели.
Когда кризис миновал, Мана ушел сам, понимая, что среди нас человеку нет места. Он только печально посмотрел на тебя перед уходом и тихо попросил нас позаботиться о младшем брате. Мне даже было немного его жаль.
Через три дня очнулся Ной. Четырнадцатый и, как выяснилось позже, Исполнитель. Ну а Музыкантом ты был и до пробуждения. Если честно, я боялся взглянуть тебе в лицо – я успел привязаться к тому любознательному парнишке и боялся, очень боялся наткнуться на чужой и холодный взгляд совсем другого человека, точнее, уже не человека.
Но, к счастью, я ошибся. Ты помнил всех и все, и даже глаза, пусть и сменившие цвет на золотой, остались прежними.
Время шло. Мы, как бы банально - а в нашем случае еще и глупо - это не звучало, были одной любящей семьей. Ты, что неудивительно, был любим всеми членами семьи без исключения. Был надеждой, утешением, милосердием, счастьем, любовью – ты был всем. И тем больнее было видеть твое отдаление от нас. Нет, ты не перестал дарить нам свет, не стал холоден в общении с нами. Просто ты начал уходить в свой, столь далекий от нас, мир. Мир музыки, звуков и нот, доступный лишь тебе. Все реже мы видели тебя, дни напролет проводящего в комнате с пианино, заменившей весь мир. Все чаще при встрече в твоих глазах читалась невыносимая скорбь и страх сомнения. И это пугало.
Помнишь, когда мы потеряли тебя? Наверняка, помнишь. Ведь это день, когда ты предал нас, предал меня. День твоего падения. А я вот не помню, я заставил себя забыть – слишком больно.
«Не мучай так себя, не надо». «Не переживай, ты сможешь осуществить задуманное». «Я всегда буду на твоей стороне».
Твои слова… Они до сих пор слишком ясно сохранились в моей памяти. Как и твой голос – нежный, несущий покой и умиротворение.
Ты ведь говорил, что всегда будешь на моей стороне, так почему? Почему?! Боль, одна боль, и ничего больше. А ты ведь был единственным, кто по-настоящему понимал меня, тем, кто действительно мог утешить. Ты один не был пешкой в моих расчетах. И именно ты, кому я полностью доверял, меня предал… Какая ирония.
Сейчас передо мной, отброшенный ударом, сползает по стенке мальчишка с седыми волосами, отчаянно сжимающий побелевшими пальцами рукоять меча. Серые глаза смотрят гневно и яростно, в них читается решимость биться до конца. Что ж, конец близок. Хорошо, что ты не пробудился, иначе пришлось бы снова убить тебя. Замахиваюсь мечом и, за долю секунды до удара, вижу не холодную сталь, но теплое золото глаз и столь знакомую усмешку на губах. И… рука сама останавливает оружие в миллиметре от сердца. А затем приходит понимание: второй раз убить тебя я не смогу. И другим не позволю. Чувствую, как что-то соленое течет по щекам – я плачу? Губы против воли расплываются в счастливой улыбке, и дрогнувшим голосом я произношу: «С возвращением». И слышу в ответ: «Я вернулся». Тонкие руки обнимают меня, как в старые добрые времена, а губы тихо шепчут на ухо: «Прости». «Прости» - повторяешь ты и теряешь сознание. И я прощаю. И боль предательства, и убийства Ноев, и пустоту дней, прожитых без тебя.
Я осторожно подхватываю тебя на руки и покидаю поле боя, дав приказ отступать. В конце концов, я ждал тысячелетия, так что мне стоит подождать еще пару дней… или лет? Неважно, победа все равно будет за мной. А сейчас нас еще ждет твое пробуждение, мой Ной. Мой Четырнадцатый. Мой Музыкант.
Ты не любил балы и светские приемы, но встретились мы именно там. Ты любил музыку, и только это одно могло заставить тебя появляться в местах, полных людей, идти на встречи со мной. Ты был истинный Музыкант. Гениальный творец, чьим произведениям под силу и подарить надежду, и принести скорбь, и излечить измученное тело и душу, и убить.
Ты долго не хотел уходить с нами, не мог бросить любимого брата. Но, когда стигматы начали открываться, Мана сам принес тебя, обессиленного, исхудавшего, с глубокими черными кругами под глазами. Ты перерождался очень тяжело: метался в агонии, плакал, не узнавал никого, даже брата, ночи напролет сидевшего у твоей постели.
Когда кризис миновал, Мана ушел сам, понимая, что среди нас человеку нет места. Он только печально посмотрел на тебя перед уходом и тихо попросил нас позаботиться о младшем брате. Мне даже было немного его жаль.
Через три дня очнулся Ной. Четырнадцатый и, как выяснилось позже, Исполнитель. Ну а Музыкантом ты был и до пробуждения. Если честно, я боялся взглянуть тебе в лицо – я успел привязаться к тому любознательному парнишке и боялся, очень боялся наткнуться на чужой и холодный взгляд совсем другого человека, точнее, уже не человека.
Но, к счастью, я ошибся. Ты помнил всех и все, и даже глаза, пусть и сменившие цвет на золотой, остались прежними.
Время шло. Мы, как бы банально - а в нашем случае еще и глупо - это не звучало, были одной любящей семьей. Ты, что неудивительно, был любим всеми членами семьи без исключения. Был надеждой, утешением, милосердием, счастьем, любовью – ты был всем. И тем больнее было видеть твое отдаление от нас. Нет, ты не перестал дарить нам свет, не стал холоден в общении с нами. Просто ты начал уходить в свой, столь далекий от нас, мир. Мир музыки, звуков и нот, доступный лишь тебе. Все реже мы видели тебя, дни напролет проводящего в комнате с пианино, заменившей весь мир. Все чаще при встрече в твоих глазах читалась невыносимая скорбь и страх сомнения. И это пугало.
Помнишь, когда мы потеряли тебя? Наверняка, помнишь. Ведь это день, когда ты предал нас, предал меня. День твоего падения. А я вот не помню, я заставил себя забыть – слишком больно.
«Не мучай так себя, не надо». «Не переживай, ты сможешь осуществить задуманное». «Я всегда буду на твоей стороне».
Твои слова… Они до сих пор слишком ясно сохранились в моей памяти. Как и твой голос – нежный, несущий покой и умиротворение.
Ты ведь говорил, что всегда будешь на моей стороне, так почему? Почему?! Боль, одна боль, и ничего больше. А ты ведь был единственным, кто по-настоящему понимал меня, тем, кто действительно мог утешить. Ты один не был пешкой в моих расчетах. И именно ты, кому я полностью доверял, меня предал… Какая ирония.
Сейчас передо мной, отброшенный ударом, сползает по стенке мальчишка с седыми волосами, отчаянно сжимающий побелевшими пальцами рукоять меча. Серые глаза смотрят гневно и яростно, в них читается решимость биться до конца. Что ж, конец близок. Хорошо, что ты не пробудился, иначе пришлось бы снова убить тебя. Замахиваюсь мечом и, за долю секунды до удара, вижу не холодную сталь, но теплое золото глаз и столь знакомую усмешку на губах. И… рука сама останавливает оружие в миллиметре от сердца. А затем приходит понимание: второй раз убить тебя я не смогу. И другим не позволю. Чувствую, как что-то соленое течет по щекам – я плачу? Губы против воли расплываются в счастливой улыбке, и дрогнувшим голосом я произношу: «С возвращением». И слышу в ответ: «Я вернулся». Тонкие руки обнимают меня, как в старые добрые времена, а губы тихо шепчут на ухо: «Прости». «Прости» - повторяешь ты и теряешь сознание. И я прощаю. И боль предательства, и убийства Ноев, и пустоту дней, прожитых без тебя.
Я осторожно подхватываю тебя на руки и покидаю поле боя, дав приказ отступать. В конце концов, я ждал тысячелетия, так что мне стоит подождать еще пару дней… или лет? Неважно, победа все равно будет за мной. А сейчас нас еще ждет твое пробуждение, мой Ной. Мой Четырнадцатый. Мой Музыкант.
-
-
24.11.2009 в 21:24Как вы и сказали: трава. Причем конкретная - вставило)))
Теперь тож хочу фик о них написать!
Долго лазила по сообществам в поисках вашего фика, пока не додумалась посмотреть дневник... да, я знаю, кто я после этого
-
-
24.11.2009 в 21:34как напишите, обязательно оставьте мне тут комментарий - очень хочу почитать)))
-
-
24.11.2009 в 21:38-
-
24.11.2009 в 23:46-
-
13.03.2012 в 23:29